10 марта полковник Калимулин из 3-го ОРБ ДЭБ запомнит надолго. В этот день он стал главным участником вестерна «Поймай провокатора». И, к его ужасу, в качестве главного героя.
Когда с десяток приставов с пристрастием проинспектировали 405-й зал мособлсуда, мы поняли – сегодня!
И действительно, вскоре после начала заседания прокурор объявил о рассмотрении третьего эпизода с участием Юсупа Каримова. Похоже, прокурор чувствовал себя крайне неуютно. Во всяком случае, легендированное имя оборотня он произнес невнятно, втянув голову в плечи.
Калимулин появился из бокового, служебного, входа, прошел как фотомодель по подиуму, под пристальным взглядом двух десятков глаз. В процессе нельзя было фотографировать и я лихорадочно взялась за карандаш.
А в это время на телефон с отключенным звуком сыпались смски – в коридоре сходил с ума от неизвестности Виктор Камалдинов, потом стал писать Александр Шестун, что едет к нам… В общем, под внешней тишиной зала бурлили страсти.
Калимулин показания давал так, как будто перед приходом в суд все заучил – монотонно, скороговоркой, сыпал именами, цифрами, названиями. Но на вопросах «поплыл». История, рассказанная им, растворилась.
По голосу стало понятно, что человек сочиняет, пытаясь за многословием спрятать ложь. Примерно так же, как студенты пытаются на ходу придумать какую-то правдоподобную причину прогула. Отвечал как-то рвано, часто в ответ на вопрос сначала «мычал», и затем, видимо сориентировавшись, торопился со словами. Выглядело скверно. Постоянно оканчивал фразы вопросам: «Я пришел к ней, так? И потом пошел в 411 кабинет, да?» Видимо, подсознание выдавало неуверенность в изложении показаний.
Однако, нельзя было не отметить протокольные интонации «потерпевшего». В отличие от свидетелей по другим эпизодам, этот отлично понимал, что надо сказать для фиксации обвинения. Вместе с тем, многие ответы были откровенно издевательскими. Ну, например, спрашивает Михаил Трепашкин (третий адвокат по делу Елены Базановой):
— Вы встретились первый раз с Базановой, переговорили, выслушали условия. После чего на вас вышли сотрудники милиции и сказали, что вас обманут. Почему вы в дальнейшем все же решили контактировать с Базановой? Ну, раз обманут, ушли бы и все.
— Честно скажу. Елена Юрьевна и сейчас-то хорошо выглядит, а тогда еще лучше выглядела, поэтому у меня возникла симпатия, и я думал, она поймет, что со мной не стоит в дальнейшем общаться. Поэтому и пошел.
Ну не мерзавец ли?
Несколько удивил прокурор. Возможно, мне показалось, но создалось стойкое ощущение, что гособвинитель сочувствует обвиняемой. Часть его вопросов вполне могла бы задать защита.
— Лично вы понесли какой-то ущерб?
— Конечно, я же часто к ней ездил.
— Я имею ввиду деньги.
— Нет.
— А чьи это деньги?
— Это деньги министерства.
— Какого?
— МВД.
То есть, из этого диалога видно, что признать потерпевшим провокатора никак не получается – его имущество не пострадало. Ну и оговорка: человек не связанный со службой в органах, ответил бы «деньги милиции, оперативников». Но никак не – министерства. Потому что для обычного предпринимателя, гражданина министерств много. А вот для мента – одно, свое, родное, нургалиевское.
Забавно, но предполагаемый покупатель земель не помнил в каком статусе был участок, который он хотел, будто бы, приобрести. То ли это были земли для промышленности, то ли земли поселений… Странная забывчивость для коммерсанта, желающего делать бизнес. По аналогии это все равно, что он забыл бы адрес участка. Хотя, чему удивляться? Для Калимулина эпизод с Базановой не дело жизни, это именно эпизод его бурной актерской биографии. И, разумеется, детали он забыл.
Лично у меня полный восторг вызвали ответы провокатора на вопросы о паспорте.
— Вы паспорт когда получали?
— Какой?
— Свой. Российский.
— Последний?
Ну, ясное дело, запутаешься тут. Ведь иной раз данные своего единственного паспорта не вспомнить, а здесь целый букет фальшивок. Из разговора о паспорте выяснилось, что 8 февраля Калимулин спешно обзавелся новым документом, а старый, который не проходил ни по одной базе данных, он, типа, потерял. Дальнейшее можно было оформлять отдельным протоколом и заводить уголовное дело. Калимулин, то есть в процессе Каримов, открыто признался, что купил не только регистрацию, но и удостоверение личности. Мотивировал тем, что не любит стоять в очередях: «Там очередь. Невозможно стоять. Ждать долго. Ко мне подошли и предложили поменять за деньги. Я согласился. Я заплатил, мне дали паспорт».
Свое участие под другими именами в других процессах лживый полковник отрицал начисто. Это и понятно. Но отказ от участия в процессах, где он так же проходил под именем Каримова и с теми же документами, выглядел уже фарсом.
Судью Богачеву наглость Калимулина подвигла на небывалый поступок. Во время перерыва она, сославшись на правила, не позволила войти оборотню в служебное помещение. Своим поступком судья, фактически, отдала полковника-крысу на съедение.
Что тут началось!
Активисты движения «Солидарность» ходили по пятам за побледневшим Калимулиным и непрерывно щелкали затворами.
Виктор Камалдинов пытался вытянуть мерзавца на разговор, одновременно ведя запись на видеокамеру, а в холе четвертого этажа уже нарисовались оперативники Красногорского УВД, вызванные по 02 все тем же Виктором.
Опера, само собой, труханули как только сопровождающий Калимулина боец в ярко-голубой рубашке показал им корочки от ДЭБ. Парней было немного жаль: они явно не предполагали ввязываться в разборки с коллегами. Но служба есть служба – у всех свои проблемы.
Вторая часть «марлезонского балета» была не менее событийной. В самый разгар перекрестного допроса мы с изумлением увидели необычайное оживление в зале: секретарь и судья вдруг стали бегать по залу от одной служебной двери к другой. А потом под наши остекленевшие от удивления очи вывели из бокового выхода Владу – журналистку «7 дней». Влада процокала каблучками вслед за приставом, а нам пояснили – через приоткрытую дверь служебного коридора велась несанкционированная видеосъемка процесса.
К сожалению, системный протест судьи Богачёвой оказался скромен. Ограничившись сливом Калимулина разъяренной общественности, она категорически отказалась допросить в качестве свидетеля Виктора Камалдинова, ожидавшего в холле. Совершенно ясно, что после допроса Камалдинова дело можно было бы возвращать на доследование – ведь его показания означали бы, что суд рассматривает дело по заявлению фантома, поскольку в процессе Камалдинова Калимулин выступал уже не как Каримов, а как Гальяров. На такой шаг Богачёва не отважилась, а зря.
По окончании заседания в коридоре перед 405-м залом началось столпотворение. Часть граждан активно общалась с Александром Шестуном, раскаты голоса которого гулко отдавались под сводами этажа. А другая группа настороженно ждала появления Калимулина. Ожидающих постигло разочарование – перепуганный полковник отказался выйти к народу. Примерно полчаса мы караулили запертую дверь в надежде, что узник все же рискнет выйти на волю, пока нам не позвонили с первого этажа и не сообщили – Калимулин бежал через служебный выход.
В слове «бежал» нет преувеличения. Видеокамера запечатлела (да-да, «засада» была и на первом этаже) крупную рысь Бориса Михайловича до черного авто без номеров.
После «сезона охоты» мы всей толпой двинулись в отделение полиции (непривычно-то как!) и написали заявления на полковника Калимулина. Шестун подробно рассказал в своих показаниях при каких обстоятельствам познакомился с Калимулиным под его настоящим именем. Трепашкин, Камалдинов и активисты «Солидарности» поведали полицейским о многочисленных обличьях полковника и его привычке ходить в суды под разными фальшивыми именами и одном и том же костюме.
Это же они повторили потом перед камерами Рен-ТВ и НТВ, которые приехали уже к шапочному разбору.
«Он уже в третьем процессе выступает в одном и том же костюме с одной и той же легендой: пришел, потом усомнился, потом ему позвонили из милиции и он побежал писать заявление. Он то Гальяров, то Каримов, а в действительности он полковник ДЭБ МВД России под фамилией Калимулин Борис Михайлович При этом он почему-то выступает под разными паспортами, данные которых не значатся в базе УФМС», — пояснял Трепашкин симпатичной корреспондентке программы «Максисмум». — Любой юрист вам скажет, что в истории Базановой не было состава преступления. А вот провокационные действия как раз были. Базанова сидит незаконно. Оперативно-розыскное мероприятие проводилось с нарушением статьи 5, которая запрещает провоцирующие действия, подстрекательство. Более того, оперативные работники, которые якобы к нему обратились, те же самые, которые фигурируют в деле Владимира Кузнецова. Нужно как можно больше писать об этом и говорить, чтобы не дать возможность провокатору делать свое черно дело. Этот человек засадил немало людей и есть смертельные исходы – дело Веры Трифоновой. Больше года из-за него сидит Георгий Шамирян. По делу Базановой нужно отрыто говорить, что это провокация, чтобы человека немедленно освободили».
Попутно выяснилась еще одна прелюбопытная история. «Граф» наш, Романов который, не только машины ремонтировал, как он втирал доверчивым читателям в МКСе. Вот что рассказывает о нем Михаил Трепашкин, в прошлом офицер ФСБ:
— В конце 90-х я с подразделением «Вымпел» и своими коллегами задерживали Романова по кличке «Граф» и его банду. В Москве до сих пор еще живут люди, которые со мной выезжали тогда на задержание. К нам поступил сигнал, что они «наезжали» на объект УПДК (управление по обслуживанию дипкорпуса) и хотели обложить их данью. Мы их повязали, провели беседу и Романов отказался от притязаний на этот объект. Романов все отлично понял, предпочел с ФСБ не ссориться. Более того, знаю, что некоторые сотрудники ФСБ с ним «подружились» и ездили отдыхать в его «охотничий домик».
Так закончился день.
Спасибо за внимание всем, кто прочел. Журналист Лариса Журавская.
